«джапче с говядиной, кук-су, пару блинчиков хотток и большой стакан айс-кофе. сообщить о приходе коротким сообщением в чат. не звонить» - смска с заказом отправляется в компанию по доставке еды и когда загорается иконка, сигнализирующая о том, что курьер ожидает в зоне выдачи, чимин облегчённо выдыхает и откладывает телефон в сторону. мониторы приветливо гудят в ожидании, мигая зелёными значками, словно снова приглашая к работе, но внутреннее смятение мешает вернуться к прежнему настрою, что и до этого момента был пойман с огромным трудом. на широкоугольных экранах раскинулись страницы дипломного архитектурного проекта гостиницы, разрабатываемого последние пару месяцев. волна дикого вдохновения лопнула, как мыльный пузырь на покорёженных решётках нервных клеток всего за каких-то пару дней.

джинён вернулся, как и обещал, но не было сказано ни единой фразы, объясняющей всё, что с ним происходило. будто бы вопросов возникло ещё больше от услышанной «правды», в которую чимин хотел поверить, просто потому что всегда верил младшему и никогда не ставил его слова под сомнения. но даже сейчас, находясь с братом в одной квартире, он чувствовал всю ту же нервозность, проскальзывающую в каждом жесте, от слишком громкого смеха до болезненно хмурого излома бровей. хотелось положить руки на плечи и встряхнуть, посмотреть в глаза и прямо спросить о том, какого чёрта продолжаются эти игры в прятки, даже когда они друг от друга на расстоянии в несколько шагов, но... чимин не решался. сердце сжималось от страха, будто обвитое змеиными кольцами. между ними никогда не было никаких преград из недомолвок или недоверия, но теперь в одночасье выросла стена - гладкий и крепкий монолит без каких-либо трещин или лазеек, на корню обрубающий все попытки пробраться. конечно, он не безжалостная машина вроде демолятора, чтобы снести всё разом, обрушивая на джини все свои тревоги вперемешку со злостью, даже рискуя его потерять... но когда дело касалось младшего, в постоянном беспокойстве за него, чимин мог переставать видеть границы и то, что это ещё ни разу не затронуло самого джинёна, можно считать невероятной удачей.

я же могу ещё подождать, верно? если соберусь и перестану заострять внимание на его поведении, дам ему привыкнуть, что он снова со мной и я помогу со всем, чем бы это ни было. в конце концов, его отсутствие длилось не неделю и даже не две, и мне не уловить, насколько свежа и остра ситуация. может быть, это и правда, всего лишь вопрос времени и ничто не вынуждает меня действовать безотлагательно, кроме дурного предчувствия... в диалог с доставкой приходит новое сообщение и чимин проскальзывает в коридор, обувая уличные шлёпки и выходя из квартиры, спускается на несколько пролётов вниз, чтобы забрать пакеты у курьера, с любопытством оглядывающего огромное здание в одном из самых богатых районов сеула. да-да, отец на подарок не скупился, выбрал на славу. смотри парень, сколько хочешь. может быть, когда-нибудь и ты будешь здесь жить, учитывая повороты судьбы. он вежливо прощается и торопливо направляется обратно, всё это он затеял только ради того, чтобы не слишком шуметь и напрягать джинёна, уставшего после очередной тренировки и внутренних тревог, искажающих его чувства и эмоции.

в помещении всё ещё стоит тишина, такая густая и плотная, что можно зачерпнуть ложкой и попробовать на вкус. чимин хмурится и заглядывает в комнату брата и видя его на кровати, машинально прислушивается к дыханию, неровному, но уже замедленному и понимает, что джини только-только заснул. отлично. хорошо, что не стал возиться на кухне, а сделал заказ, точно бы разбудил. контейнеры с едой пустеют за считанные минуты, а вот кофе растягивается на добрых полчаса, пока рисунки и схемы на мониторах сменяются одни на другие вкупе с поясняющими текстами, но их автору не нравится абсолютно ничего из сделанного и тратится сто попыток из ста, лишь бы заполучить хоть что-то отдалённо похожее на то, что мелькало в мыслях и воображении.

пустой пластиковый стакан из-под напитка летит на пол под натиском раздражения, закатываясь куда-то под стол. чимин устало ерошит волосы, вцепляется ладонью в пряди и напряжённо смотрит на экраны своих гаджетов, где буквы и значки предательски начинают расплываться, сливаясь в одно большое пятно. он сидел здесь чёртовых 7 часов, практически не отрываясь, не беря в расчёт то, что предыдущую ночь провёл без сна. в итоге, тело упрямо начало заявлять о том, что пора прекратить, поскольку и эмоциональное состояние оставляло желать лучшего. он кусает губы, снова и снова заставляя себя обратить внимание на проект, но сознание, словно назло начинает подсовывать мыслеобразы, которые волновали его куда больше, чем какая-то дипломная работа. они проносятся вспышками, но такими чёткими, что становится понятно, мин зацепился за каждый из них, потому что всё это чересчур сильно выбивалось из обычного поведения, собранного и расслабленного одновременно, по крайней мере, с ним. а может быть, он и вовсе не знает собственного брата? ха-ха-ха.

пальцы, будто своей жизнью живут, отбивая равномерную дробь на поверхности стола и это продолжается вечность, пока чимин не просит перестать. ты натянут, как струна. стеклянный смех, звучащий после дурацкой шутки, рассказанной уже как пару минут назад вкупе с виновато-сожалеющим взглядом, мгновенно скрывающимся за беспечной улыбкой. ты здесь или нет? телефон, теперь лежащий только экраном вниз, чьи звенящие уведомления всякий раз смешивались с глубоким вдохом, будто перед прыжком в воду.
ты боишься?

блять. хватит. больше не хочу это перебирать и находить ещё больше того, что приведёт меня к тому, что я просто сорвусь. мне нужно много работать и быть хорошим братом. нужно быть хорошим братом и много работать. да. пожалуй, я рано бросил пить те чудные успокоительные, прописанные хёном. всё происходящее грызёт меня куда больше, чем хотелось бы. несмотря на все треволнения, глаза начинают безбожно слипаться, не оставляя и шанса вернуться к проекту и кофе совершенно не помогло взбодриться. а, о чём это я? кому как не мне знать, что этот животворящий напиток только собирает остаток энергии в организме, а если ничего нет, ему и работать не с чем... надо поспать. чуть-чуть. а потом взяться за дело и ещё приготовить что-то вкусное для джини, чтобы порадовать...

последние мысли настигают чимина в тот момент, когда его голова уже касается подушки и он мгновенно вырубается, позволяя усталости и сонливости полностью захватить власть. выключенные мониторы чёрными квадратными глазницами, словно сурово всматриваются в фигуру, разметавшуюся на кровати, но её обладателю уже слишком всё равно, его подсознание затейливо выплетает паутину снов, погружая с каждой минутой в себя всё больше и больше. за окном начинает разыгрываться непогода, ливень с иногда вспыхивающими молниями и громом, смешивается с ночной темнотой, что и всю комнату заливает мраком.

старый дуб у больницы шелестит золотисто-багряными листьями, шепча о пустоте и безысходности. на альбомных страницах расцветают карандашные наброски ангелов, сидящих на искорёженных автомобилях. негромкий и раздражённый, но такой родной голос рассказывает что-то о компьютерных играх, но интонация вдруг сменяется на ласковую и говоривший роняет тихий вздох, и каждое слово теперь о море. прохладная вода касается кончиков пальцев и где-то невдалеке слышится смех и так ярко, и тепло светит солнце, что хочется вторить этому прекрасному звуку, а после раствориться в мягких объятиях со спины, прячущих от всего мира. небо резко темнеет и грохочет, плотно укрываясь тучами, как одеялом и сквозь шум дождя прорезается громкий крик.

чимин кутается в плед, переворачиваясь на другой бок, находясь уже в полусне и вновь старается окунуться в видения, но крик повторяется, переходя на всхлипы и он рывком садится на кровати, соображая через несколько секунд, что всё происходит в реальности и вскакивая с постели, едва ли не одним махом преодолевает расстояние до соседней спальни, на волне паники, распахивая дверь так, что она врезается в стену.

джини! - младший мечется на развороченных простынях, цепляясь за их ткань и лицо его искажается в страдальческой гримасе раз за разом, будто следуя за каждым вскриком и несвязным отчаянным бормотанием. глаза плотно закрыты, но непрерывно движутся под веками, явно говоря о том, что джинён что-то видит в этом кошмаре, вынужден за этим наблюдать и не может никак проснуться. чимин слишком хорошо знал, каково это, поэтому недолго думая, садится на край дивана и склоняясь к брату, одной рукой подхватывает его за поясницу, а другой за шею, приподнимая и подтягивая к себе, устраивая в объятиях и машинально начиная укачивать, словно маленького ребёнка.

если вырву его оттуда силой, дольше буду успокаивать. либо проснётся, либо перейдёт в другой сон. он напевает что-то из старых колыбельных, попеременно тихо зовя по имени и обещая, что всё будет хорошо и где-то на половине одной из песен, понимает, что джинён затихает, вот только ведёт это не к продолжению отдыха в царстве морфея, а к пробуждению. чимин не отпускает, даже не двигается, а только наконец-то едва заметно выдыхает от облегчения, но внутри всё трещит по швам, растравленное страхом и беспокойством.

ты не просыпался, когда я тебя звал. не очнулся и тогда, когда я практически вытащил тебя из постели. тебе никогда не снились такие кошмары... у них есть причина? джини, что случилось? это связано с тем, как ты ведёшь себя в последнее время, да? послушай, ты мог бы... - он осекается, до него доходит то, что он всё сейчас валит в кучу, в стремлении вызнать правду и то, что произошло сейчас, использует как повод, но остановиться сложно, эмоции накладываются одна на другую, затопляя разум.

что ты видел? хотя бы это я могу узнать? мне позволено или нет? ты же ведь продолжаешь бегать от меня, но упорно делаешь вид, что это не так. если ты мне всё рассказал, то вёл бы себя иначе - мин в конце концов, отстраняется, всматриваясь в глаза джинёна и через долю секунды скрывает лицо в ладонях, но меняет позу, скрещивая руки на груди.

я больше не заслуживаю твоего доверия, а? может быть, сделал что-то не так? объясни мне, чёрт возьми, джини! почему сейчас мне нельзя тебе помочь?

кажется, будто внутри всё замерзает, превращаясь в холодные глыбы льда, словно он кай, от которого отказалась герда и бросила в объятия ледяной вечности. чимин чувствовал себя именно так — отвергнутым и ненужным. джинён всё ещё плачет, а его собственный рассудок продолжает утопать в сомнениях и непонимании. тебе же тяжело и страшно, ты едва способен бороться с отчаянием, но ничего не желаешь мне рассказать? почему... джини?

он тянет руку, чтобы коснуться растрёпанных волос брата, но замирает на долю секунду и снова прижимает кисть к груди. меня разрывает на части. хочется утешить его, но вместе с этим, я зол. чертовски зол. меня раздражает эта недосказанность и тем более, его же признание в том, что на деле, ни слова правды тогда, я не услышал. мин поднимается с чужой постели и в два шага доходя до окна, чуть приоткрывает одну створку, чтобы впустить немного свежего воздуха, напоённого дождём.

гроза всё ещё не прекращалась, но гром был уже гораздо тише и раздавался где-то вдалеке, его перекрывал шум ливня, бьющего резкими каплями по всем поверхностям. чимин постоял с минуту, вглядываясь в пасмурную темноту, а затем развернулся к джинёну, сидящему на кровати. мыслей было слишком много, эмоций и без того больше, и как с этим справиться, он попросту не представлял.

я заварю тебе успокаивающий чай, хорошо? - он не ждал ответа, ему просто было необходимо что-то сделать, чтобы хоть как-то остудить голову, поэтому из комнаты мин вышел крайне быстро и уже на кухне, прикрыв за собой дверь, судорожно выдохнул, сообразив, что все эти несколько десятков шагов не дышал. идиот. какого чёрта? приди в себя, пак. давай, соберись! он медленно оглядывает помещение, будто  пришёл сюда не в тысячный раз и подходит к столу, беря заварочный чайник.

в шкафчиках полно разнообразных упаковок чая, но он машинально берёт тот самый, который любит джини и кладёт одну ложку в стеклянную ёмкость, приправляя тремя соцветиями гвоздики и ставит кипятиться воду, бездумно наблюдая за пузырящейся жидкостью, раскрашенной голубоватой подсветкой. наверное, это единственный промежуток времени за этот день, когда его не одолевают никакие думы от которых болит голова напополам с сердцем.

щелчок электрочайника врывается в его некое состояние транса, вынуждая на несколько секунд замереть, снова осознавая себя в реальности, а затем и тяжёло вздохнуть. горячая вода накрывает чайные листья и чимин закрывает посудину крышкой, давая настояться. так... осталось молоко. вроде бы, я покупал вчера две... ага, есть. из холодильника он забирает одну бутылку и отмеряя четверть стакана, ставит её обратно. молоко греется гораздо быстрее, чем вода, поэтому уже через 3-4 минуты, пак снимает его с плиты и достаёт небольшую кружку с изображением стича, одной из многих в коллекции младшего. одной из многих, которые он скупал сразу, как только видел в каталогах официального/неофициального мерча.

чай уже успел хорошо завариться и наливая его в посудину на три четверти, пак добавляет молоко и сахар, а сверху чуть-чуть присыпает корицей. он переводит взгляд на часы, но соображает, что перед уходом не смотрел на время, хотя по ощущениям, прошло минут пятнадцать. что ж, скорее всего, он уже немного пришёл в себя и готов хоть к какому-то диалогу. просто так оставить это всё не могу. я отвлёкся, капельку остыл, наверное... так что, сильно срываться не должен. ох, рано я бросил пить те таблетки, рано.

мин моет чайничек и расставив всё по местам, забирает кружку и наконец-то возвращается в комнату, однако перед входом делает такой глубокий вдох, будто собирается нырять в море, но выдыхает почти сразу же, натыкаясь взглядом на джинёна. кажется, что ничего не изменилось. брат по-прежнему похож на нахохлившегося воробушка, но всё же выглядит гораздо спокойнее, чем до этого и пак надеется, что не выдаёт желаемое за действительное.

я не слишком долго? вот твой чай, он с молоком и корицей, чтобы немного снизить твоё чувство тревоги после этого сна - пак ставит стакан на тумбочку и ловит себя на мысли, что чуть было не сел на край постели джини по привычке, в стремлении быть поближе. ведь он так всегда делал, когда младший болел, но сейчас для этого было не самое подходящее время, да и эмоциональный перегруз давал о себе знать. он слишком меня обезоруживает, даже с учётом того, что я злюсь на него. пак отходит на несколько шагов к окну, снова встречаясь глазами с непроглядным уличным мраком, прокручивая в голове всё, что произошло за это короткое время и ему чудится горький привкус разочарования на языке, смешанный со страхом, обидой и гневом, совершенно не в равных пропорциях.

так ты всё ещё ничего не хочешь рассказать мне? да? - чимин поворачивается, складывая руки на груди и внимательно смотрит на брата, следя за его меняющимися выражениями лица. и нет, я не готов упустить из виду тот факт, что двадцать минут назад ты лично признался мне в том, что вся история об отношениях, которые вогнали тебя в кошмарное состояние, когда ты вернулся из поездки - ложь. потому что это продолжается и ты всё ещё говоришь, что не готов к разговору и прячешься от меня, как черепаха в панцирь!

мин начинает мерить шагами пространство, морщась как от головной боли и расцепляя руки, на мгновение останавливается, прикрывает ладонью глаза, в попытках контролировать внутреннюю бурю, и сделав ещё пару шагов, прислоняется к стене у дверного проёма, устало чертыхаясь, но встречаясь взглядом с джини, качает головой. и снова нет, ты не можешь уйти от этого разговора. я хочу знать хоть что-то! ты попал в плохую компанию? попробовал наркотики? должен денег? тебя хотят убить? что такого могло случиться, с чем я не могу помочь тебе разобраться или хотя бы узнать в чём дело? что за стену между нами ты выстроил?!

он не выдерживает и находясь в эмоциональном раздрае, со всей силой ударяет кулаком по деревянной поверхности книжного шкафчика, стоящего рядом. кажется, что там даже что-то падает, но пак не обращает на это никакого внимания. его уже слишком несёт и явно заносит на поворотах. я думал, что мы доверяем друг другу, джинён. но похоже, так думал только я один. иначе, почему вообще всё происходит? почему ты довёл эту ситуацию до апогея? надо было тогда сразу говорить мне, что шёл бы я к чёрту и ничего объяснять ты мне не будешь, чем врать напропалую, только для моего мнимого спокойствия. или чтобы я просто отвязался, да?!

чимин издаёт нервный смешок и сползает по стене, приземляясь на пол, зарывается руками в волосы и склоняя голову, сильно жмурит глаза, в бесплодном стремлении отрезвить себя и выйти из состояния бешеного пса, готового укусить руку любому, кто только посмеет прикоснуться. вдох-выдох, вдох-выдох, дыши, блять! успокойся, успокойся, успокойся, успокойся! нервы звенят натянутой тетивой, в груди что-то клокочет и так громко, и раздражающе стучит, что хочется выдрать из тела и выбросить, как мешающийся мусор.

плохо. все очень и очень плохо. я не должен так терять контроль. это какое-то безумие. неужели мне так страшно от этого недоверия и недомолвок, и непонимания происходящего? неееет, я боюсь не этого. я боюсь последствий. что что-то случится, а я просто не успею среагировать, потому что ни о чём не знал. мин медленно поднимается на ноги, опираясь всё о ту же многострадальную стену и поворачивается к джини. дал ему чай, чтобы снизить уровень стресса и тут же довёл. да я лучший брат в мире. твою мать, грёбаный пак чимин, научись трезво и расчётливо мыслить!

он открывает рот, чтобы ещё что-то сказать, но понимает, что не может найти слов, чтобы построить сейчас хоть какой-то даже самый хлипкий мостик между собой и младшим. и по итогу, просто замолкает, не сводя глаз с джинёна. скажи хоть что-нибудь... не молчи.

всё пройдёт. вдох. всё хорошо. выдох. успокойся. вдох. 1, 2, 3, 4. выдох. всё пройдёт. вдох. всё хорошо. выдох. успокойся. вдох. 1, 2, 3, 4. выдох. всё пройдёт. вдох. всё хорошо. выдох. успокойся. вдох. 1, 2, 3, 4. выдох. сердце постепенно перестаёт стучать, словно отбойный молоток, а лёгкая дрожь в теле сходит на нет. напряжение не исчезает, но его становится, будто вполовину меньше, позволяя вернуть себе возможность здраво мыслить, не утопая в лавине эмоций.

чимин медленно отходит от стены, направляясь к открытым створкам окна и глубоко вдыхает холодный и свежий воздух, всё ещё пахнущий дождём. в голове и правда, всё проясняется и хочется влепить себе хорошую пощёчину за то, что перестал соблюдать рекомендации специалиста, когда прекрасно знал, что психически нестабилен и пострадать может от этого не только сам, но и те, кто его окружает. он не успевает повернуться, как наконец-то слышит голос джини и вздрагивает от неожиданности, будто до этого мысленно не умолял брата сказать хоть слово в ответ на все его переживания и тревоги, раздирающие изнутри.

ненавидишь себя за эти недомолвки? а если расскажешь, то это ухудшит ситуацию? что... он поворачивается, непонимающе смотря на младшего, мотает головой и опять встречается с этим взглядом, что режет без ножа. как это может быть связано со мной? во что ты вляпался, джини? кто тебе угрожает, чёрт возьми. ему совершенно не нравится всё, что говорит брат, потому что это не только не разрешает его сомнений, но и даёт повод хотеть забраться ещё глубже, вгрызться в этот болезненный секрет, словно собака в кость и сбросить весь покров гнетущей таинственности, разрушающий его отношения с близким человеком.

он всё же подходит к брату, садясь на край кровати и беря его за руку, склоняет голову, касаясь лбом прохладной и бледной ладони. он не двигается несколько секунд, пытаясь понять самого себя и принять решение, как ему действовать и ему кажется, что нет вариантов, где их доверие и понимание с джинёном останутся на прежнем уровне. даже если он оставит всё как есть, сделает вид, что ничего и не было, пока он не знает деталей происходящего в достаточной степени, совсем отойти в сторону и оставить всё на джини, не получится.

послушай. ни одно твоё слово сейчас не убедило меня в том, что я должен держаться подальше. ты уверен, что можешь молчать в том случае, если это касается моей жизни? джини, ты не ответственен за меня, а вот я за тебя - да. пак поднимает голову и внимательно смотрит на брата, протягивает к нему свободную руку, заправляя прядь его волос, упавшую на глаза, за ухо. ты всё это время принимал решение за нас обоих. так нельзя. я понимаю, что тебе страшно. правда, понимаю. как никто другой. если под угрозой мои безопасность и здоровье, ты тем более, не должен что-то скрывать от меня. джини, я не так глуп и юн, как тогда.

чимин прекрасно знает, что джинён думая о происходящем, вероятнее всего, вспоминает тот инцидент, когда старший брат пострадал из-за собственной неосторожности, хоть тогда и заметил опасность, но не предпринял никаких попыток, чтобы её избежать. он мягко и успокаивающе поглаживает тонкие пальцы младшего, лежащие в его ладони, в стремлении снизить его тревожность, хоть и безобразно справился с этим до этого.

я выработал несколько способов для того, чтобы не попасться так легко в следующий раз. например, серёжка в моём ухе не только предмет украшения. она отслеживает моё местоположение в текущий момент времени. так скажем, улучшенная версия gps-трекера, который обычно можно легко обнаружить и отобрать, также, как и телефон. я не любитель шпионских игр и сопутствующих им штучек, но тяжёлые времена требуют отчаянных мер, а иногда ещё и больших денег. но сейчас не об этом. пак едва заметно выдыхает, собираясь с мыслями, снова читая про себя короткую мантру, что в этот раз стала для него почти спасением, позволяя выбраться из-под гнёта эмоций и вывертов своей психики.

сердце в кои-то веки бьётся почти ровно, а сознание даёт шанс контролировать всё, что творится вокруг. чимин коротко целует тыльную сторону ладони джини и вновь заглядывает ему в глаза, смотрит мягко и не обвиняюще, но словно говоря, что не отступится ни под каким предлогом. он всегда был готов сделать всё, что угодно, лишь бы младший чувствовал себя хорошо и ни в чём не нуждался, но эта проблема была не из тех, где можно всё решить одним махом и заставить исчезнуть все страхи. ему кажется, что если сейчас он сделает шаг назад, для джинёна это будет только иллюзией того, что всё в порядке и можно забыть о внешнем давящем факторе в виде старшего брата. ситуация от этого проще не станет и будет продолжать изматывать джини, надеющегося всё пережить и исправить в одиночку. хватит бежать, остановись.

я к тому, что готов к любому выпаду в свою сторону, а вот ты нуждаешься в защите и не только с физической точки зрения. достаточно одного брата, который не вылезает из задушевных бесед с психотерапевтом. ты так сломаешь сам себя, джини. ты не дал мне ни одного повода для того, чтобы я прекратил цепляться за то, что ты скрываешь. у меня слишком мало знаний, позволяющих мне отступить и оставить всё на тебя одного. я не прошу рассказывать мне всё. но хотя бы что-то, что дало мне возможность понять, что ты справишься с этим. пак обнимает брата, но всего на несколько мгновений, а затем привстаёт с кровати, почти выпуская руку джинёна из своей.

пожалуйста, джини. или я своими методами узнаю всё, что происходит и тебе это не понравится, но по крайней мере, обижаться на меня будет безопаснее. однако, я сомневаюсь в том, что после этого наши отношения останутся прежними и мы сможем доверять другу как раньше, а ты будешь как прежде не бояться полагаться на меня в любой ситуации. ты хочешь этой пропасти между нами?

лежащий рядом с джини телефон экраном вниз, внезапно моргает подсветкой, но чимин этого не замечает.

на какую-то долю секунды, чимину начинает казаться, что они ходят кругами, говоря об одном и том же. каждое слово джинёна прокручивается в его голове, будто десятки раз, не давая никакого облегчения и только заставляя его подчиняться страху, что холодной змеёй ползёт по позвоночнику, отравляя и разум, и сердце. к чёрту. контролируй это. ты обязан, помнишь? побереги остатки своего рассудка, отбрось эти эмоции сейчас. собранность, сдержанность, спокойствие. никакой паники или злости. хватит, прекрати. ты должен быть незыблемой опорой, чего бы тебе это ни стоило. всё, что угодно ради... джини.

мин так и не отходит от брата, не разъединяет их ладони, а в конце концов, сплетает пальцы. это работает на каком-то глубинном уровне - всегда быть рядом, несмотря ни на что, а прикосновениями это стремление было выразить проще всего, чем он пользовался даже неосознанно. возможно, потому что чувствовал, что джинёну это нужно, как и ему самому, пусть они и в состоянии конфронтации. пак прерывисто выдыхает, когда младший наконец-то снова нарушает устоявшуюся тишину после его слов, которые причинили нёну боль. чимин в этом нисколько не сомневался, но поступить иначе не мог. он должен был надавить, побудить высказать хоть какую-то толику правды, чтобы понять, как ему действовать. но если джинён останется при своём... он действительно будет готов поступить так, как считает нужным. даже если это отдалит их друг от друга.

они уже сделали шаг в разные стороны.

в голове чимина дикой птицей металась мысль, что в том случае, даже если джини расскажет всё, как есть, то как прежде уже не будет. останется то, что ему простить чертовски сложно и неважно, во благо это или нет. ложь всегда есть ложь. и всё равно, оправдана она или нет. он не терпел её ни в каком виде, поэтому настолько эмоционально обрушился на младшего, прекрасно понимая, что нён врал и пытался продолжать это делать, и только теперь начал отступать, сдаваясь под его натиском, не говоря правды, но признавая факт обмана и недомолвок. это был настолько болезненный клин в их отношениях, что пак не желал представлять, как всё сложится в дальнейшем. он боялся, что начнёт искать двойное дно в словах брата постоянно, как только будет чувствовать, что что-то не так, когда привык к совсем другому - безгранично доверять джинёну, что бы ни случилось. останется ли это чем-то возможным?

мин чуть крепче сжимает руку нёна и хмурится, потому что понимает о чём говорит младший, но не может это принять и не хочет. для него это то, чего джини делать не должен и не обязан. он снова садится на кровать рядом с братом, выпуская из руки его ладонь и вместо этого мягко обнимает джинёна за плечи, пытаясь подобрать те слова, что крутятся в хаосе из мыслей. но пак знает, что снова прозвучит болезненно и неприятно для младшего, а может быть и слишком жестоко. он поднимает голову, встречая взгляд джини, чувствуя как в сердце, будто звенит туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть.

а если я не хочу, чтобы ты меня защищал? почему ты так уверен в том, что тебе нужно это сделать, когда всего одна такая попытка привела к тому, что я устраиваю чёртов допрос и злюсь, и на себя, и на тебя? если защищать меня, означает то, что ты будешь мне врать, недоговаривать, мучиться из-за этого и просыпаться с кошмарами и слезами посреди ночи - избавь меня от такой жертвы. не нужно, джини. тц, прости. я не так хотел это сказать.

чимин качает головой, понимая, что сейчас сказал что-то совершенно отвратительное, отталкивая этим младшего от себя, умаляя и обесценивая его чувства подобной фразой. мин сдавленно чертыхается и притягивает нёна ближе, обнимая и прижимая к себе, осторожно касаясь пальцами спины в успокаивающем поглаживании. я идиот, я знаю. иногда, абсолютно не умею выражать свои мысли.

я имел в виду совсем другое. ты же знаешь, что ты для меня важнее всего, джини. если ты не будешь чувствовать себя в безопасности, комфорте и у тебя не будет возможности открыто говорить обо всём, о чём ты думаешь и о чём переживаешь, не боясь никакого давления со стороны - в моей жизни тогда будет слишком мало смысла, потому что это то, чего я хочу больше всего. если моя защита станет каким-то ограничением для тебя хоть в чём-то - она мне не нужна. чимин немного отстраняется, снова смотря нёну в глаза и его уст касается слабая, и усталая улыбка. он ласково касается губами лба джини, оставляя почти невесомый поцелуй.

зол, расстроен, разбит... и всё продолжаешь тянуться к нему? это когда-нибудь изменится? впрочем, это глупый вопрос. мин отмахивается от раздражающего голоса своего внутреннего "я" и касаясь ладоней джинёна, ободряюще-нежно пожимает их у кончиков пальцев. поэтому, иди. жду тебя здесь и никуда не денусь. я готов тебя слушать.

чимин на секунду замирает, краем глаза замечая, как лежащий на кровати телефон брата мигает подсветкой, что едва видно из-за того, что гаджет расположен экраном вниз. поздновато для каких-то сообщений или спама. кто может писать в такое время? надеюсь, это был какой-нибудь болван-воздыхатель. пак забивает свои подозрения глупыми мыслями, но они уже практически сразу успевают закрепиться в сознании. и когда джини стал класть телефон подобным образом? тц, хватит. это просто что-то одномоментное. наверняка. я не помню, чтобы так...  в голове мелькает несколько картинок, связанных с его времяпрепровождением с нёном и чимин мысленно осекается, но не меняется в лице, когда вновь смотрит на младшего. ему показалось, что прошло несколько томительных минут, хотя на самом деле, он отвлёкся всего на пару мгновений.

если хочешь, я заварю тебе новый чай. тот уже явно остыл. пак переводит взгляд на кружку, стоящую на тумбочке. и джини, спасибо за то, что решился сейчас пойти мне навстречу. мне жаль, что я так напирал на тебя. меньше всего я хотел причинить тебе боль. сложно реагировать и вести себя по-другому, когда дело касается тебя. я не горжусь этим, это довольно неприятная черта и мне стоит поработать над этим. прости меня.

ты неисправим. но ты же не забудешь о том, что тебя обманули, да? я знаю, что ты не сможешь. ты и не должен, как и джинён. интересно, сколько тебе понадобится времени, чтобы принять это?

ободряющая и усталая улыбка сползает с лица сразу же, как только брат выходит из комнаты и в ней снова воцаряется гнетущая тишина, разбавленная лишь шумом дождя и далёкими раскатами грома. он трёт ладонями лицо и прерывисто выдыхает, смотря в полумрак комнаты, будто ищет какого-то ответа, но пространство не даёт ему ни единой подсказки и чимин поднимаясь на ноги, хватает с тумбочки кружку с чаем, чтобы действительно заварить новый. внутри разрастается мерзкое чувство, будто он что-то делает неправильно, будто мелкая дрожь в самом сердце, от чего оно начинает биться быстрее. нужно остановиться, переоценить ситуацию и сделать несколько шагов назад, но он же прекрасно знает, что это не сработает, так ведь? это больше нельзя решить по-другому.

кухня приветливо снова мигает тёплым светом, встречая его уже который раз за этот день... хотя, нет же... нет, раннее утро? он путается и бросает взгляд в окно, где мелькают росчерки молний на тёмном небе, а затем на круглый циферблат над холодильником, что показывает 2 часа ночи. середина - самое подходящее время для того, чтобы узнавать секреты и устанавливать истину. голова немного трещит от напряжения, потому что эмоционально он слишком перегрузился за довольно короткий промежуток и пак не находит ничего лучше, чем в процессе заварки чая, выпить полстакана виски, ведь это был единственный способ помимо таблеток немного заглушить его внутренний хаос. алкоголь действовал на него, как успокоительное и оставалось надеяться, что джини не учует запах, поскольку мин подозревал, что младшему совсем не нравится, когда он лечится таким образом.

чай, гвоздика, так... - он тихо бормочет, комментируя то, что делает по привычке и стараясь ничего не забыть, мозг соображал уже не так хорошо, когда дело касалось каких-то определённых задач и что-то легко могло ускользнуть от его внимания. блять! - стакан из-под молока разбивается на мелкие осколки, когда обжёгшись о край кастрюльки, чимин локтем смахивает стеклянную ёмкость на пол. тц, да что ж это?! - он чертыхается, порезав пальцы об один из больших кусков стекла и сдавленно шипит. ты должен был успокоиться, а не превращаться в слона в посудной лавке. дыши, сделай уже этот чёртов чай и возвращайся. на сегодня это меньшее из зол.

когда в помещении гаснут лампы, уже ничего не напоминает о неаккуратности и невезении чимина: пол чист, посуда вымыта и только куско довольно вылизывается где-то в углу, получив небольшую долю молока за то, что сразу прибежал к своему горе-хозяину, как только услышал его расстроенный голос. мин ставит новую кружку с напитком на тумбочку к джинёну и садится на край кровати, заклеивая порезы тонкими пластырями, из пачки, что взял по пути с полочки, где была аптечка. про ожог он сразу же забыл, так как совсем его не ощущал. нёна всё ещё не было и это немного напрягало, потому что прошло уже больше пятнадцати минут.

может быть, сходить и проверить? может быть, что-то не так? ну да, я всего лишь заставляю его вывернуть мне душу наизнанку, а так всё должно быть в порядке. мин саркастически себя одёрнул и вздрогнул, когда гром неожиданно загрохотал, будто в самой комнате и в этот же моент, он снова заметил телефон брата, лежащий на постели и мигающий слабой подсветкой. снова сообщение? да кто это такой наглый в такое время? а что если... это связано с тем, что происходит? могу ли я? он же всё равно собрался всё мне рассказать? нет. мне нужно удостовериться. я не знаю, что именно джини расскажет. а если, это будет полуправда? или только часть того, что творится?

чимин понимал, что всё хуже некуда. он действительно начал сомневаться в младшем, в его искренности и для этого хватило всего одного такого эпизода с ложью джинёна. но это было трудно переварить, когда между ними никогда не было таких тайн и обмана... гаджет всё ещё лежал перед ним и пак смотрел на него, как на ядовитую змею, не зная, приблизиться ли, рискуя вообще перевернуть всё развитие событий или оставить всё, как есть, надеясь на то, что нён всё же поделится с ним всем, о чём так старательно умалчивал, прячась за враньём и недомолвками.

всего несколько секунд и пак схватил телефон, нажимая только на значок уведомления, чтобы увидеть линейку всплывающих сообщений. он не собирался разблокировывать экран, ему ни к чему было читать всё целиком, это было бы уже слишком и полноценным вмешательством в личную жизнь джинёна. ему хватило увидеть имя отправителя и по паре слов, с которых начинались все эти смски. мин погасил экран нажатием на пару кнопок и положил смартфон на место, чувствуя, как в груди поднимается яркая и ничем незамутненная ярость, с которой ему было необходимо справиться до возвращения джини, чтобы не пугать его ещё больше.

он хорошо мог сложить 2+2 в этой ситуации, беря в расчёт все свои наблюдения и то, что он уже услышал от младшего. мин осознавал, что мачеха снова перешла черту и поставила какие-то условия перед своим сыном и решила манипулировать им при помощи него самого. спасибо, что не забываете про меня, мамуля. чтоб вас тошнило вашими любимыми устрицами каждый день. пак тихо выдохнул, складывая руки в замок и утыкаясь в сомкнутые ладони лицом, раздумывая над тем, как поступить. в этом случае, он мог больше не давить на джини? по сути, он теперь понимал в чём дело и мог довериться джинёну, позволить ему самому решить это, но не отходя далеко. да, всё касалось матери нёна, но ему всё равно нельзя полностью самоустраниться, он должен быть настороже. с ней нельзя пускать всё на самотёк.

чимин поднимает голову, когда слышит, как брат входит в комнату и моментально считывает его напряжённое и нервное состояние, понимая, что частично тоже подвёл его к этому. конечно, ты немного палку перегнул. у тебя нездоровое волнение за каждый его вздох. пак кусает губы, наблюдая за младшим, позволяя взять себя за руку и его буквально прошивает дрожь, которую он чувствует, как исходящую от джини. он на какое-то мгновение мечется, раздумывая, что может быть стоит услышать всё это, что нён скрывал от него, но когда сталкивается взглядом с младшим и вслушивается в его слова, сердце, будто падает куда-то вниз и чимин опускает голову, крепко хватая брата за плечо, немного сжимая.

стоп. не продолжай. внутри что-то всё равно колеблется, но пак отсекает это, снова решаясь посмотреть в глаза джини и его прикосновение чуть ослабевает, превращаясь в мягкое и успокаивающее поглаживание. пока тебя не было, я кое-что обдумал. мне не нравится, что всё так происходит. честно говоря, я был зол и всё ещё злюсь на тебя за то, что ты всё до этого довёл. я люблю тебя, джинён. я очень люблю тебя и не представляю себе жизни без тебя и безмерно тебе доверяю, поэтому мне было так больно и тяжело от того, что ты предпочёл врать мне, чем хотя бы сразу сказать, что есть что-то, что беспокоит тебя, но пока ты не можешь об этом рассказать.

мин склоняет голову, касаясь лбом лба джини, обхватывая свободной рукой затылок младшего, не давая отодвинуться. послушай меня. ты можешь мне ничего не рассказывать. я... это будет исключение. я доверюсь тебе в этой ситуации, но всё равно буду рядом. ты по-прежнему можешь прийти ко мне и попросить совета, защиты и всего, что угодно. но. я не уверен в том, что смогу доверять тебе так, как прежде. ты мне врал. ради меня или чего-то, но это была ложь, джинён. понимаешь? я хочу простить этот обман, забыть о нём. но сейчас не могу. мне нужно время.